 Николайчук Марина
Рассказ N1
"Ведь каждый, по сути, глубоко уверен в своей правоте", -
подумал Гансик и, надув щеки, выпустил огромный пузырь;
дрожащая радужная пленочка беззвучено лопнула,
взорвавшись массой мыльных капелек. Пузырь, важно
покачиваясь, поплыл навстречу солнцу. Гансик посмотрел
ему вслед, улыбнулся тихонько и окунул соломинку в чашку.
"А ведь, если поразмыслить, ничто не может быть поводом
для каких бы то ни было конфликтов. Потому что ничто не
ново, и даже если все люди рождаются абсолютно разными,
пути их развития все же схожи. Просто незачем ругаться
друг с другом! По какому поводу?! Не лучше ли позаимствовать
опыт и вместо мородобития приступить к сотрудничеству?
Почему людям гораздо больше нравится ругаться, чем
дружить? Почему столько народу с удовольствием копается
в своих комплексах? Например, ..." - но Гансик не был силен
в теории комплексов, и мысль его споткнулась. Поправив
автомат, он вздохнул и посмотрел вниз. Картину,
открывающуюся с крыши полуразрушенного здания, можно
было бы назвать величественной, если бы она не была столь
страшной. Воронки, руины погибших домов, остовы
искалеченных орудий, какие-то непонятные обрывки, остатки,
куски и клочки. И несколько трупов. С высоты невозможно
было понять, наши или... ненаши. Впрочем, подумал Гансик,
это вряд ли было бы понятно и вблизи: пожалуй, только на
картинках трупы - не трупы, а так, лежат себе люди да
притворяются. В жизни же... Гансик представил себе, что
вот он, такой молодой, в принципе хорош собой, думающий,
даже, как ни смешно, влюбленный, он, которого с таким
желанием зачинали, с таким трудом делали, воспитывали,
питали и просто любили - вот его сейчас - бац! и не станет.
Вот просто так, в одну секунду. А что, оччень может быть.
На войне - как на войне. Если пуля дура - виновато дуло.
Или... кто-то другой виноват? Гансик посмотрел на небо:
солнышко светило всем - солдатам и генералам, завоевателям
и покоренным, захватчикам и патриотам, освободителям и
угнетателям, своим и чужим, живым и мертвым...
Очередной пузырь отделился и поплыл, поплыл над
пепелищем. Казалось, не осталось больше на Земле мирного
места, ни одной спокойной страны, ни единого сантиметра
невзорванной почвы.
"Почему один народ вправе считать себя лучше, чем
другой? Да просто, почему какой-нибудь Ванька предполагает,
что он сильнее, быстрее, глубже, дальше, выше и толще?
Кто дал ему право идти на нас войною? Нет, примеры долго
искать не надо; почему накакнуне Курт обозвал меня дураком,
выхватил хлеб да еще толкнул в грязь? Видите ли,
агрессивность у него повышенная, мутер его в детстве била
и вообще нельзя мне говорить ему, то что я о нем думаю,
даже частично... Откуда, откуда эта страсть к насилию, это
желание уничтожить? Спонтанно, что ли?.. А ведь неправда
это, что человек человеку - волк, - Гансик поймал себя на
мысли, что где-то нечто подобное он уже слышал, - человек
человеку - по обстоятельствам. Хорошо с ним обращаются -
и он хорош. Плохо - и он по мордасам! Значит, приходим мы
к логическому выводу, насилие не спонтанно! А оправдано!!"
Гансик орадовался и выпустил целую батарею ярких пузырей.
Почему-то ему стало легче. Вспомнилась мама, братья, а еще
щенок щенок Ауф.
Он ничего не заметил. Никто бы ничего не заметил. Они т
акие незаметные - эти снайперы...
Пуля вошла Гансику в висок, когда последний пузырь
коснулся поверхности Земли.
Рассказ N2
"Смысл жизни - в том, чтобы придать ей смысл", - слова стучали,
как товарняк на перегоне. Яна, неюная, 168 см росту, без основного вида
деятельности, направлялась на почту: денежный перевод был остро необходим.
Деньги заканчивались, жизнь не устраивалась, работа не находилась, родители
напрягались. Сумерки, опустившиеся на город, проникли вовнутрь помещения,
и на почте царил унылый полумрак. У окошка заняли очередь несколько
человек, да две бабушки безмолвно замерли на креслицах в углу. В дверь
протиснулась бездомная собачонка неопределенного цвета и пола, каких
много бродяжничает по улицам. Пристроившись к правой ноге Яны, шавочка
начала совершать недвусмысленные телодвижения. Не соображая, что происходит,
Яна опустила глаза ниц: животное явно посчитало ее ногу особью противоположнего
пола. Оно блаженствовало. Яна брезгливо оттолкнула собачку, но та не
рассердилась: с не менее удовлетворенным видом она принялась заниматься
любовью с ногой высокого мужчины в приличном бежевом плаще. Мужчина
ругнулся и пнул похотливую скотину. Четвероногая подруга исчезла так
же безмолвно и стремительно, как и появилась. Яна в который раз подумала
о безответной любви. Вчера компания напилась. С последней каплей портвейна
пролилась первая капля тяжелого летнего ливня. В метро друзья шумно
прщались. "А знаешь, ты классная девчонка... Хорошая...", - произнес
Олег и улыбнулся, будто сам себе. Яна смутилась и уронила с локона каплю
на перрон. В груди заболело. Лифт не работал, и от понимания того, что
придется покорить практически вершину 16-этажного дома, затошнило. Сумка
с приобретенной снедью давила плечо. Яна прготовилась к подьему. Пролеты
пугали чернотой, ступеньки - разбросанным мусором, лестничные площадки
- бомжами. Бомжи в доме проживали удивительные: вялые, неагрессивные,
они напоминали зомби, и Яне казалось, что от них уже при жизни несет
трупцой. Яна ежедневно встречала их у подьезда, откуда они боязливо
выглядывали на свет божий, напоминая собою диких животных. В пролете
между 12-ым и 13-ым этажами стоял, чуть приподняв руки, один из них.
Молодой, относительно опрятный и ... разумный. Он посмотрел на Яну ясными
глазами. "Иди-ка сюда, девочка, иди-ка сюда, милая, уж попалась так
попалась", - вполне интеллигентно проговорил он и, бормоча что-то заискивающе
и интимно, двинулся вперед. Восторг ударил Яне в голову. Охнув, она
с облегчением отбросила сумку в сторону и звонко завопила: "А-А-А!!!
Наконец-то! Наконец-то хоть кто-то!.. Во класс!", и дальше тоже что-то
подобное. Она ринулась на бомжа с удалью и, кажется, даже пыталась расстегнуть
на себе одежду. Однако поймать насильника оказалось непросто. Он явно
не ожидал такой реакции, утратил уверенность и завизжал. Яна опешила:
крупная рыбка сорвалась! Бомж был уже несколькими пролетами ниже, он
убегал, тоненько что-то крича, ругаясь и всхлипывая. Яна со вздохом
подняла сумку и двинулась дальше. Ключ бесшумно вошел в скважину, и
вот Яна была уже в безопасности. Накатило ощущение ненапрасно прожитого
дня. "Смысл жизни - в том, чтобы придать ей смысл", - слова покачивались,
растворялись в сознании, уплывали, как алые паруса в синее море.
|
