СВЕРДЛОВСКИЙ
ФЕСТИВАЛЬ,
или
НЕ
ХОДИТЕ ДЕТИ В СВЕРДЛОВКУ ГУЛЯТЬ
"Вертикаль" стояла в пыльном вокзале и
ждала знамения. До отхода поезда оставалось 4 минуты, а судьба никак
не давала знать, стоит ли ехать на предстоящий фестиваль.
Уж слышен был динамик "Заканчивается посадка
на пассажирский…", как вдруг - вот оно! - рядом заорали. На лестнице,
что вела к вожделенному поезду, рожала женщина (вообще-то интересное
словосочетание: а кто еще мог рожать?). На ступеньках образовалась
давка, вертикалы почувствовали себя в своей стихии и радостно замахали
рюкзаками, прорываясь к вагону.
Сели. Распихали сумки и себя по полкам, принялись
петь (и пить, разумеется). Картина получалась тривиальнейшая, достойная
разве что бардов: под беседу о смысле жизни все незаметно нажрались
до поросячьего визга и принялись общаться телепатически, потому что
вслух высказыва стало необычайно трудоёмко. Вышли в Луганске, быстренько
засрали сверкающий чистотой вокзал (что делать, ноблесс оближ) и автобусом
очутились в Свердловске.
Не прошло и двух часов, как детям своим явился Блощинский
(президент), который уехал в Свердловск (Луганская обл.) раньше (неделей)
организовывать (фестиваль): творить (афиши и рекламу), дрючить (ленивых
членов оргкомитета), метаться в поисках (жюри), любоваться (природой),
распечатывать (дипломы), ламинировать (их же) очаровывать (спонсоров).
К моменту приезда "Вертикали" Вертипапа чувствовал себя
уже под некоторым углом к происходящему, поэтому передвигался скачками
и не всегда в нужную сторону.
После вступительного концерта (неудачного, конечно
- ведь все еще были трезвые) вертикалов вдруг усадили в маршрутки
и куда-то повезли. Сначала никто не обратил на это внимания, но по
прошествии часа езды забеспокоились. После получаса беспокойства водитель
сказал что если ему сломают автомобиль, то дальше пойдут пешком. Через
5 минут "Вертикаль" шла пешком, натыкаясь друг на друга
и тихо матерясь.
Внезапно перед блещущими интеллектом и потом лицами
вертикалов оказались домики, которые тут же были оккупированы. Бесплатно.
Потому что, во-первых, нас было больше, чем оргкомитета, во-вторых,
Блощинский умело разогнал бюрократов лекцией "права и обязанности
членов организационного комитета как ударной силы в организации развлекательно-поучительных
мероприятий" и в-третьих, денег все равно ни у кого не было.
Следующий день начался с того, что наиболее симпатичной
частью женской половины коллектива был произвершен подвиг на тему
"купание в июньском озере или Ты успел обмочиться?" Далее
начали происходить посиделки в симпатичных уголках природы, плетение
венков и фенечек из пахучих трав, распитие пива, игры на гитарах и
мастерские в живописной халабуде, которая почему-то называлась "беседка",
хотя логичнее было бы название "оралка" или "певичка".
На мастерских вертикалы вели себя сообразно характеру
и пропорционально объему принятого внутрь горючего. Денис сидел уставившись
в бутылку пива и икал. Временами он вскакивал и с улыбкой начинал
что-то говорить. В такие моменты требовались объединенные усилия жюри,
выступающих и слушающих для внушения ему положительных установок.
Со стороны озера доносились ритмичные взревывания - это Дюша с Динькой
репетировали дуэтом. Из лагеря слышались звуки, свидетельствующие
о том, что второй дуэт - "Алкоголизм непобедизм" - полон
жизненной актуальности, а Маринка-Солнышко испытывала эту актуальность
в реальной жизни. В траве под беседкой переругивались Нефёдов и Доцент.
Временами их беседу перекрывали звуки, издаваемые голодным вегетарианцем
Кривошеей. Последний глядел, как Маринка-младшая уничтожает копченую
рыбку. Рядом Женька Краковная лечила пивом отчаяние - с ней отказывался
общаться ее мобильный телефон. Периодически в пределах видимости являлась
Лагода, но каждый раз успевала исчезнуть до момента кинестетического
контакта. Среди этого бардака бродил Коля Музалёв, следуя капризной
стезе Великого Музыканта.
Начался концерт. Блощинский дудел в микрофон, покрывая
звукооператора матом. Звукооператор в ответ покрывал Дениса проводами.
На сцене поодиночке толпились выступающие. Зрители временами просыпались,
хлопали.
С непонятной последовательностью снова наступило
утро. К сонной "Вертикали" явились послы от оргкомитета
в том смысле, что кто помоет, починит и покрасит домики, того отпустят
с фестиваля, наградив паспортом. Идея нашла отклик только у Доцента,
да и то потому, что ему с утра хотелось хобота.
Через некоторое время все с удивлением обнаружили,
что пришла пора ехать домой. И тогда же "Вертикаль" разделилась
на три фракции - "Понедельник начинается с работы" (Женька,
Дюша, Маринка-Солнышко, Коля, Таня, Гросман, Васька), "Мне по
х-й, мне по х-й" (Нефедов, Денис, Лагода, Маринка-младшая) и
"Вечный автостоп на русских дорогах" (Доцент, Кривошея,
Динька). Первая фракция не примечательна решительно ничем - ее члены
без приключений вломились через ливень в поезд, обругали проводницу,
получили восторженный протокол от сотрудников органов защиты общественного
спокойствия, проспали 14 часов, выпили 8 литров чая бесплатно и вовремя
успели на работу. Вторая, самая знаменитая, самоотверженно преодолела
15 метров до ближайшей кассы, молча купила 4 билета на следующий состав
и потом занималась изнурительным трудом по доведению себя до скотского
состояния подручными материалами, как-то водкой, пивом и сном. Третья
фракция была самой малочисленной и самой бестолковой, чему способствовало
наличие не одного, а сразу двух вождей. Они принялись описывать по
Луганской области круги и восьмерки, неустанно утверждая при этом,
что движутся прямиком в Киев. И до сих пор описывали бы, кабы не подхватило
их благородное безумие, удачно замаскировавшееся под грузовик-дальнобойщик.
На том не кончается история Свердловского фестиваля.
Ее проявления до сих пор заметны в душах (и на лицах) участников.
Из последних были замечены: Гросман - пляшущим в переходе, Блощинский
- голым на кухне у Женьки, Кривошея с Доцентом - в прыжках на терриконе,
аки горные коз…эээ… тигры и многие, многие другие, о которых
Далі буде…
